Страна на краю света

История Древнего мира / Древний Восток / Древний Китай

Поднебесная

   К северу и к востоку от благодатной долины Ганга поднималась неприступная стена гор, уходящих вершинами в облака. По преданию, на вершинах этих гор, Гималаев, обитали бессмертные боги, и где-то там, на севере, был расположен рай, где росли золотые цветы и реки текли в золотых берегах. Гималаи были стеной, у которой кончался мир, известный вавилонянам и грекам, а Индия была последней страной, за которой не было ничего. Так думали древние - но в действительности за Гималаями располагался ДРУГОЙ МИР. Там были обширные плодородные равнины, там текли могучие реки, на берегах которых стояли многочисленные города - и жители этих городов ничего не знали о мире Запада. Они называли свою страну Поднебесной и думали, что она ограничена «четырьмя морями»: Восточным, Южным, Песчаным и Скалистым.

    «Скалистое море» - это был Тибет, горная страна по ту сторону Гималаев, а «Песчаное море» - пустыня Гоби, восточная окраина Великой Степи. В центре Поднебесной располагалась Великая Равнина, по которой текла Желтая река, Хуанхэ. Так же как Нил, Хуанхэ несла со своими водами огромное количество плодородного ила и, разливаясь, затопляла обширные прибрежные низменности. Южнее простирались покрытые лесами горы, а за ними - долина другой великой реки, Янцзы. Это была страна джунглей, где водились слоны и носороги, а берега рек покрывали непроходимые заросли бамбука.

 

    Широкие реки несли свои воды к теплому морю, окаймлявшему Поднебесную с юга и востока; субтропические леса подступали здесь к самой кромке прибоя и среди скалистых берегов прятались укромные бухты. Именно в этих местах, по преданию, вышли из моря на сушу первые люди, «имевшие тела морских змей-драконов». Это были «люди Дракона», аустронезийцы, - загадочный народ, первым научившийся делать мореходные каноэ и украшавший их резными драконовыми головами. Историки до сих пор спорят, откуда пришли люди Дракона, и где была их древняя родина - впоследствии их родиной стало море, которое давало им пищу.

   

  Аустронез ийцы были народом моряков и рыболовов; кочуя по морям в поисках богатых рыбой мест, они заселили все острова и побережья теплых морей и дали начало многим новым народам - в том числе современным индонезийцам. На берегах Индии аустронезийцы познакомились с земледелием и всюду, куда ни забрасывала их судьба, они выжигали небольшие участки леса и сеяли драгоценные зерна риса. В V тысячелетии маленькие деревни аустронезийцев появились и на китайском побережье, в таких деревеньках обычно бывало лишь два длинных дома на сваях с выгнутыми в форме лодки крышами. В одном доме жили мужчины, в другом, разделенном перегородками на комнаты - женщины и дети. В то время, как мужчины ловили рыбу, женщины совместно обрабатывали мотыгами рисовые поля. Рис давал постоянные урожаи, а хороший улов был делом случая - поэтому решающее слово в деревне принадлежало женщинам. Женщины выбирали себе мужей, которые иногда приходили в их комнаты в «длинном доме», и из числа женщин выдвигали вождей. Изобилие риса сделало людей добрыми и счастливыми на несколько тысяч лет - это было время Золотого Века, время сельских праздников и теплых майских ночей. «У них есть обычай, - писал путешественник об одной из таких сохранившихся с древности деревень. - Каждый год весной мужчины и женщины, нарядно одетые, вместе танцуют при луне. Мужчины идут впереди и дуют в тростниковые флейты, женщины сзади отвечают им звоном колокольчиков. Потом каждый уходит с тем, кого любит, они дразнят друг друга, смеются, поют и расходятся только с рассветом...»

   Золотой век продолжался около трёх тысячелетий, до середины II тысячелетия до нашей эры. Земледельцы постепенно освоили долины рек - и в особенности благодатную Великую Равнину по берегам Желтой Реки. Здесь выросли многочисленные и многолюдные селения, жители которых сеяли просо - рис не годился для климата этих мест. На берегах Желтой Реки росли тутовые деревья, листьями которых питались гусеницы, свивавшие коконы из тонких шелковых нитей - и местные крестьяне издавна разводили этих червей и ткали шелк. Оторванные от Большого Мира, жители Поднебесной не знали истинной цены золота и считали главным сокровищем не золото, а яшму, нефрит. Из нефрита делали ритуальные сосуды и жезлы вождей - легендарных правителей династии Ся. По преданию, один из этих правителей, Юй, научил людей рыть каналы, строить дамбы и усмирять бурные разливы Желтой Реки. Однако мирная жизнь Золотого Века была прервана внезапной катастрофой. В XVII или в XVIII веке до нашей эры на долину Хуанхэ обрушилось страшное нашествие из Великой Степи. Это произошло в те времена, когда изобретение колесницы породило затопившую полмира Большую Волну - и Поднебесная не избежала участи других стран.

Ворвавшиеся на Великую Равнину колесницы принадлежали воинственному и жестокому племени шан. Так же, как и в других странах, завоеватели поработили часть покорённого населения, а остальных заставили платить дань: они называли туземцев «народом-скотиной», «чуминь», или «толпой», «ванминь». Согнав толпы рабов, завоеватели возвели на берегу Желтой Реки могучую крепость - «Великий Город Шан»: в те времена не умели делать каменную кладку, и стены «Великого Города» бьши из утрамбованной земли -рабы насыпали землю между деревянных рам и трамбовали её каменными колотушками. Каждую весну сотни колесниц отправлялись из Великого Города в поход на ещё не покорившиеся племена; из походов приводили тысячи пленных, которых приносили в жертву великому предку шанов, Владыке Неба Тянь Шан-ди. Вожди шанов были прямыми потомками Владыки Неба, и их звали Сыновьями Неба или «ванами». Могилы «Сыновей Неба» напоминали подземные дворцы, наполненные слугами, наложницами и сотнями рабов. Из тел принесённых в жертву людей сооружались целые «скульптурные группы» -слуги, держащие над головами огромную чашу, или группы воинов с луками. После смерти Сыновья Неба становились богами-духами, им приносили подношения и к ним обращались с молитвами. Впрочем, по поверьям, духами становились и простолюдины - поэтому китайцы поклонялись своим предкам и строили маленькие родовые храмы и алтари. Духи предков -это и бьши китайские божества, и, чем большей властью обладал человек на земле, тем более почётное положение занимал он на небе.

    Племя шан постепенно разрасталось, от древнего «царского» рода отделялись младшие роды во главе со своими вождями, «хоу»; сыновья Неба выделяли им земли, и они устраивались в укреплённых поселках на равнине. Поля вокруг посёлка, по очереди впрягаясь в сохи, обрабатывали принадлежавшие роду тысячи «ванминь»; «мы пашем на твоих полях, десять тысяч нас работают попарно», - говорится в одной старинной песне.

  Так же как индийские арии, племена шан делились на три сословия: жрецов-шаманов называли "у", и их цветом был голубой цвет неба; воины, сражавшиеся на колесницах, звались «большими 

    Простолюдины-пехотинцы бьши «маленькими людьми», «сяожень», а покорённых «ванминь» называ ли также «черноволосыми» - потому что у них бьши черные волосы и тёмная кожа. Бледнолицые и бородатые завоеватели бьши очень не похожи на туземцев, и те с ужасом передавали, что у шанов была «белая кожа и на лице росли волосы». «Чернь» не допускали к таинствам и обрядам «белых людей», им запрещено было есть мясо и пить возбуждающие напитки. Непокорённые южные племена считались варварами - хотя именно от этих варваров жители Великой Равнины узнавали о достижениях Большого Мира. Аустронезийцы продолжали плавать вдоль берегов тёплых морей и привозили в Китай новые виды зерновых и новые породы скота; благодаря этим морским странникам на Желтой реке появились буйволы и свиньи из Индии, они принесли сюда гончарный круг, секрет иероглифической письменности, а позже, в VIII веке, тайну металлургии железа.

   Но открытия и знания мало что значили перед лицом военной силы, перед движущимся по равнине строем боевых колесниц. Долина Желтой реки была открыта и беззащитна перед Великой Степью - и в XII веке Степь нанесла второй удар. Новые завоеватели, племена чжоу, разрушили «Великий Город Шан» и стали новыми хозяевами «толпы». За одно-два столетия новые завоеватели перемешались со старыми, и жизнь почти не изменилась - по-прежнему тысячи пленных приносились в жертву у алтарей и по-прежнему отряды колесниц уходили в набеги на юг. Всё было, как тысячу лет назад: перед отрядами несли бунчуки из воловьих хвостов, воины надевали красные одежды и под звуки нефритовых гонгов пели старую песню колесничих:

Ровны и покойны щиты боевой колесницы,
И задний ложится на ось, и передний ложится,
Могучие кони подобраны в каждой четвёрке,
Могучие кони обучены строю возницей.

Автор: С.А. Нефедов

Магазин Феншуй ЗДЕСЬ

на Главную

Читайте так же в нашем блоге:

  Пальчики оближешь, Много лет назад ,

"с Юмором по жизни", "Финансы и романсы", "Древние знания","Гороскоп на эту неделю", "Красота и здоровье", "Кино","Стратегемы", "Это для бизнеса", "Фен шуй авторские статьи", "Слухи и факты", "Мир вокруг", "Дом и Уют",Он & Она

Это для Бизнеса

 

Управляй Энергией Жизни!

Идеология Чжоу

История Древнего мира / Древний Восток / Древний Китай

Идеология Чжоу

    Воцарение Чжоу сопровождалось важными переменами в общественном сознании и идеологической традиции древнего Китая. Чжоусцы принесли с собой новое представление о верховном божестве, которого они называли Тянь. В первоначальном начертании знак «тянь» являл изображение большого человека с особо выделенной головой и служил, вероятно, обозначением обожествленных предков вождя. Согласно же чжоускому мифу, мать первопредка чжоусцев Хоу-цзи зачала, наступив па след ноги некоего великана. Еще до завоевания государства Шан среди чжоусцев зародилась легенда об их родстве по женской линии с родом шанских царей. Покорив Шан, они отождествили свое верховное божество Тяня с шанским верховным божеством Шанди. Но подобная контаминация требовала отказа от копцепции родового божества. Понятие да не смогло освободиться от наследия тотемизма, и его употребление в Китае осталось ограниченным рамками «родового тела» отдельных династий. Термин же тянь в значении «Небо» стал служить новой, заложенной в архаической религии идее верховного деятельного начала мироздания.

   Историческая судьба понятия «тянь» была предрешена в момент чжоуского завоевания, которое чжоусцы старались оправдать тем, что само «Небо» повелело им покарать шанского правителя за его прегрешения. Новая династия представила дело таким образом, что верховное божество вручило ей «небесное повеление» (тянъ мин) на царствие, отобрав его у шанцев, подобно тому как основатель шанской династии когда-то отобрал это «небесное повеление» у последнего правителя династии Ся, якобы правившей до воцарения Шан. Новая трактовка власти имела далеко идущие последствия. Отныне подлинным идеологическим обоснованием власти стали личные заслуги основоположника династии и его преемников. В терминах чжоуской идеологии право на учреждение династии давало обладание некоей космической благодатью до — еще одно понятие, неизвестное в эпоху Шан. Первоначально знак дэ выражал представления о магической силой вождя в системе родовой религии. Со временем он приобретал все более явственное моральное звучание.

    Таким образом, «Небо» мыслилось чжоусцами как божество, которое карало за проступки и награждало за добрые дела. Но по той же самой причине только от самих людей зависело, кто будет обладателем «небесного повеления». Сами чжоусцы не уставали подчеркивать, что милость небес не гарантирована им на вечные времена и что быть достойным ее нелегко. Акцент на моральной, но совершенно беспристрастной воле «Неба» обусловил немаловажное значение категории «народа» (минь) в идеологии чжоусцев. «Народ» в чжоуских текстах объявляется глашатаем воли «Неба», а забота о «народе» ставится даже прежде заботы о духах. Надродовой характер «Неба» позволил чжоусцам инкорпорировать племенных богов в их религиозно-политическую систему под видом разного рода локальных божеств, большей частью связанных с культом плодоносящих сил земли (так называемые шэ).

   Новшества чжоусцев положили начало новому этапу осмысления мира и человека. На этом этапе свойственное родовой эпохе восприятие священной силы в ее единичных проявлениях постепенно оттеснялось всеохватывающим восприятием абсолютной реальности как источника мирового движения и неизменной Судьбы всего сущего; опытно воспринимаемая первобытная магия уступала место эмоциональному восприятию космических связей; идеология родовой преемственности дополнялась моральными аргументами. Космическая сила затмила древних богов, причем в китайской традиции, в отличие от западного монотеизма, она ничего но восприняла от их антропоморфных черт, «Небо» приобрело значение анонимного и безличного судьи, который вершит суд, не принимая участия в людских делах. Отношение «Неба» к архаическим божествам оставалось принципиально неопределенным. Поэтому главенство «Неба» допускало существование как элементов архаической религии, в частности, культов предков, природных стихий, так и новых видов культов — локальных, семейных, индивидуальных и пр. Сложная иерархия культов, скрепленная концепцией «Неба» как фокуса иерархического порядка, стала традиционной чертой религиозной системы Китая.

   Открытие метафизической реальности сопровождалось переосмыслением сущности ритуала (ли). Напомним, что в эпоху Шан ритуальная практика целиком регламентировалась табу, связанными с тотемистическими представлениями и отличалась высокой степенью формализации, что засвидетельствовано, помимо прочего, и чрезвычайно формализованным стилем шанского искусства. В Западном Чжоу ритуал еще сохранял свою архаическую значимость: он был прежде всего обрядом жертвоприношения, способом непосредственного общения с предками, и сфера его действия ограничивалась, по существу, кланом чжоуского правителя. Но уже тогда в представлениях о ритуале отобразилось открытие морального измерения в человеческой жизни. В соответствии с вновь найденной, хотя и не вполне еще осознанной формулой этической дистанции между человеческим и божественным, чжоусцы толковали свои культы как акт разграничения между миром людей и миром духов. Их понимание ритуала выражено в классической сентенции из древней книги «Беседы и суждения» («Лунь юй»): «чтить божеств и держаться от них в отдалении». Со временем ритуал у чжоусцев все более терял связь сего культовым контекстом, и ритуальная коммуникация постепенно перемещалась в область внутреннего мира человека, приобретала значение нормы и условия нравственной самооценки, что явилось одним из многих признаков быстрой секуляризации чжоуской культуры. Теперь ритуал в чжоуской традиции не просто осуществлялся, но и осмыслялся как символическое действие, которое даже не обязательно должно была иметь зримый образ. Отсюда акцент на сдержанности и самоуглубленности участников ритуала, что в глазах самих чжоусцев резко отличало их культуру от экстатического характера культов шанцев.

   В процессе рационализации категорий и ценностей архаической религии в древнем Китае большую роль сыграли два фактора. Один из них — исключительно важное значение практики гадания, что сделало невозможным появление в древнем Китае идеи откровения личностного бога и пророческой религии. Трансформация архаического гадания в систему этико-космологических представлений запечатлена в исторической судьбе древней гадательной книги чжоусцев «И цзин» (именуемой в западной литературе «Книгой перемен»). В этой книге комбинации двух видов черт, сплошной и прерывистой, служили обозначениями всех возможных ситуаций в мире. В конечном же счете целью гадания по «И-цзин» стало познание всеобщей связи вещей и символа всякого действия, что предполагало, по существу, знание того, как не действовать.

   Второй фактор — исключительные прерогативы главы клана или правителя, на котором замыкалась вся религиозная жизнь. Управление государством не отделялось от религиозного ритуала, административные документы были одновременно священными скрижалями богов. Уже в государстве Шан существовали уложения, которые представляли собой записи о деяниях шанских царей. Эти уложения обозначались знаком дянъ, являющим образ сшитых планок, водруженных на столик, т. е. особо чтимых. Составление подобных записей исторических прецедентов приняло еще больший размах при чжоуском дворе, а потом и в ставках удельных правителей. Такие записи, отразившие прогрессирующую секуляризацию письменности, вошли в каноническую книгу «Шу цзин» («Книга преданий»), тогда как обширнейший корпус древних мифов остался, по существу, за бортом чжоуских «уложений». Эти мифы вошли в каноническую традицию лишь частично и притом в измененном до неузиаваемости виде псевдоисторических назидательных преданий. С легкой руки чжоуских архивистов мифические персонажи получили новую жизнь добродетельных или злонравных царей, сановников, ученых, магов глубокой древности. Эта операция стала возможной благодаря уникальной в своем роде преемственности между понятиями «родового тела» и государства в древнем Китае. Так чжоуская эпоха стала временем открытия «зеркала истории», которое действительно выступало зеркалом как бы двойной глубины: метафизической глубины мира в понятии «Неба» и соответствовавшей ей внутренней глубины человеческого самосознания.

   С VIII в. до п. э. чжоуская государственность, а вместе с нею чжоуская идеология переживали все более углублявшийся кризис. В идейном отношении это был прежде всего кризис доверия к понятию «Неба» как верховной этической силе. Немало свидетельств тому имеется в чжоуском каноне «Ши цзин» («Книга песен») — обширном собрании гимнов и народных песен той эпохи. Ответ апологетов чжоуской традиции состоял в том, чтобы различать между управлением средствами этикета и нравственного воздействия— так называемым «путем вапа» (ван дао)— и управлением с позиции силы — так называемым «путем гегемона» (ба дао). Чжоуский двор искал спасение в пропаганде «ван дао», хотя бы ценой самоустранения от реальной политики.

   Дуализм «ван дао» и «ба дао» имел далеко идущие последствия в китайской истории. Он предопределил особую двойственность политической власти в Китае, где политика всегда колебалась между акцентом на ритуализации государственной жизни и вниманием к чисто практическим сторонам администрации. Однако новая дуалистическая концепция власти не могла предотвратить разложение чжоуского понятия ритуала, являвшегося сквозной линией общественной жизни и культуры в чжоуском государстве.

Автор: Т.В. Степугина

 

на Главную

Читайте так же в нашем блоге:

  Пальчики оближешь, Много лет назад ,

"с Юмором по жизни", "Финансы и романсы", "Древние знания","Гороскоп на эту неделю", "Красота и здоровье", "Кино","Стратегемы", "Это для бизнеса", "Фен шуй авторские статьи", "Слухи и факты", "Мир вокруг", "Дом и Уют",Он & Она

Это для Бизнеса

 

Управляй Энергией Жизни!